Шон стоял в центре «остроскулой» верхней палубы и смотрел снизу вверх на Мохаммеда Кадера и капитана, стоявших с поднятыми руками за стеклом мостика. Он указал рукой на араба:

– Спускайтесь, сэр!

Оглянувшись, японец увидел картину, удивившую его. Лежаки сан-дек по-прежнему были заняты двумя девушками-европейками и тучным арабом лет сорока пяти. Гибель катера сопровождения и скоротечный абордаж вогнали их в ступор. Шон освободил палубу от посторонних, кивнув Ксавье:

– Место капитану и его гостеприимному хозяину.

Француз подошел к крайнему лежаку и склонился над девушкой:

– Пошла вон отсюда, сучка!

Обе девушки сорвались с мест, перепрыгивая через форлюк, к рубке. Напротив изящной двери, ведущей к роскошным каютам, они попали в объятия нескольких пиратов. Визг, хохот, брань смешались воедино.

Толстый араб обходил люк справа. Ксавье остановил его и показал иное направление:

– За борт, свинья!

Едва араб коснулся рукой борта, Ксав прострелил ему ноги из пистолета и столкнул в воду.

Накамура сел в шезлонг и жестом руки поторопил хозяина яхты.

– Меня зовут Шон. Шон Накамура, – представился он. – Присаживайтесь. Вы сэкономите мне кучу времени, если покажете, где вы храните колье Люсьена Готре. Мой заказчик был бы рад видеть «Жемчужину Египта» в своей коллекции. Но он ее не увидит. Это украшение я подарю женщине, чтобы вернуть ее прежнее расположение. Для ваших шлюх, которые ублажали вас на протяжении трех тысяч миль, у меня найдется предложение: продать их в притоны Юго-Восточной Азии и поделиться с вами выручкой.

Свою речь Шон намеренно стилизовал, имитировал черты эпохи Моргана и Дрейка. Хорошо это или плохо, его мало интересовало. Он просто издевался.

– Я член королевской семьи…

Японец перебил араба:

– Покажите мне вашу семью, и я вам поверю.

Невозмутимость Кадера раздула ноздри Накамуры и вернула его в век нынешний. Сейчас он ощутил внутреннюю связь с расистом Флином.

– Послушай, мусульманин, во что выльется каждая секунда… нет, не твоего молчания. Я твою породистость и спесь буду вырезать мечом, – холодно отрезал он.

– На борту моей яхты гости.

– Уже не так много, как ты думаешь. Чем дольше ты будешь демонстрировать выдержку, сидя в мокрых шелковых подштанниках, тем меньше гостей останется на яхте. Ксав, – не оборачиваясь, спросил капитан, – араб пошел на дно?

– На дно ему не дадут уйти акулы. Они уже кружат вокруг него.

– Сколько кают на яхте?

– Пять, – ответил хозяин.

– Две из них – самые большие и роскошные – принадлежат вам и вашей очаровательной гостье – французской фотомодели, – несколько раз покивал Накамура. – Я точно знаю: в каждой каюте ванна, бар, компьютер, спутниковая связь. Так было до знакомства со мной. Сейчас в каждой каюте по два-три пирата и два-три трупа.

– Хорошо. Пойдемте со мной. Колье в моей каюте.

В салон яхты они спускались уже по залитой кровью дорожке, устилающей трап. Телохранители Мохаммеда отдыхали в своей каюте, расположенной напротив моторного отсека. Их разбудил грохот артустановки, а дальше они напоролись на молниеносный штурм пиратов.

На широкой кровати сидела блондинка лет двадцати пяти, дрожавшая под похотливым взглядом Джона Хаксли. Поймав взгляд командира, Хаксли вышел из каюты и закрыл за собой дверь.

– Да, – протянул Накамура, не сводя глаз с фотомодели и поглаживая рукоять кодати. – Колье хранится в самом красивом месте. Спасибо, – он чуть склонил голову.

Араб машинально повторил его жест. Шон выхватил меч и всадил его в голову хозяина…

И снова удивление: девушка даже не вскрикнула.

Присев на краешек кровати, Шон поманил ее к себе. Она села рядом. Он вытер клинок о шелковое покрывало и вложил меч в ножны. Наклонив голову девушки, он снял с ее шеи украшение. На пороге обернулся. Его губы шепнули:

– Прощайте.

Он поднялся на мостик и срезал колокол – самый дорогой из всех, что ему приходилось реквизировать: он был из чистого золота.

У Хаксли было не больше двух минут. По сути, он будет прыгать на борт отходящего от яхты капера. Он рванул девушку за руку и сбросил на пол. Расстегнув ремень на своих брюках, он спустил их до колен. Повернув ее на живот, он разорвал на ней восточные атласные шаровары и раздвинул ягодицы. Его налитый кровью член торопливо и глубоко вошел в девушку, отчего Хаксли почувствовал острую боль, а крик жертвы принял за свой выкрик. Боль подсказала ему – он не сможет испытать оргазм за столь короткий срок. Он перевернул девушку на спину, снова вошел в нее и сделал несколько резких движений. Потом обхватил ее шею руками и сильно сжал. Она задыхалась, ее глаза вылезали из орбит – все это внешние признаки, которых Хаксли не видел: он насиловал девушку с закрытыми глазами. Она умирала – и от осознания этого он почувствовал, как к его голове подкатила волна удовлетворения. Хаксли застонал и дернулся в оргазме в тот миг, когда рука девушки, терзающая шею самого Хаксли, упала на пол.

«Интерцептор» отходил от борта яхты уже в виду океанского лайнера, следующего в Сингапур по международной линии. Флагман обошел его вокруг, красуясь и нагнетая страх в сердца членов экипажа и пассажиров. Потом он взял курс на восточный берег Таиланда. А там он словно растаял. Несколько часов спустя его видели в центре Сиамского залива. Один из руководителей спецоперации, получивший подтверждение о нападении «Интерцептора» на яхту Мохаммеда Кадера, сказал: «Либо он сам дьявол, либо у него есть двойник».

3

Вечерний суп молодая хозяйка готовила прямо на столе. На газовую плитку, стоящую в центре стола, она поставила глиняный горшок с кипящим мясным бульоном. Поочередно опускала в него грибы, овощи. Потом, обходя гостей, разлила густой бульон по тарелкам.

Николай Кокарев, глядя на тарелку с сырым мясом, тяжело сглотнул и спросил у Мафи:

– Я, конечно, ел строганину. Из рыбы. Один раз. Пару раз пробовал сырых лягушек – мерзость.

Мафи сидел по правую руку от Кока и на его ворчание не ответил. Ужин скорее был ритуалом – когда некуда спешить, пришло время отдыха и общения с друзьями под веселое щебетание ласточек. Хозяин дома по имени Лон – темноволосый кхмер лет сорока, одетый в свободную рубашку и шорты, – также не спешил с вопросами. Сначала ужин. Он чуть приподнял и развел руки, приглашая гостей отведать супа. Его жена к этому времени залила кусочки сырого мяса яйцами.

Мафи подал пример. Он взял палочками кусочек мяса и погрузил его в кипящий бульон. Подержав его в кипятке несколько мгновений, отправил в рот. Запил бульоном из своей тарелки.

– Лучше я лапшу съем, – тихо сказал Кок. – Неизвестно, чье это мясо. Может, с убитого Пол Пота настрогали.

– Лапшу едят с последней порцией супа, – так же тихо ответил Мафи. – Ешь мясо.

Николай взял мясо палочками и уронил его по пути к горшку. Нашел глазами хозяйку и сказал:

– Дай ложку. Спун, понимаешь?

Женщина улыбнулась и принесла для гостей из кухни маленькие черпачки.

Кок попробовал мясо, которое держал в кипящем бульоне больше минуты, и похвалил:

– Ничего так, вкусно. Я-то думал, у вас здесь только рис едят. А попить можно рисовой водки.

– Кок, ты увлекся, – осадил товарища Джеб.

Когда гости поужинали, хозяйка убрала со стола и подала пальмовое вино и местное пиво. Оставив мужчин, она ушла в свою комнату. Мафи приступил к делу. Он попросил лист бумаги, ручку, написал список вооружения и оборудования и передал его хозяину. Лон долго изучал его, водя пальцем по строчкам. Наконец он отложил бумагу в сторону.

– Кое-что можно достать здесь. Пару пунктов можно закрыть в Таиланде. Остались акваланги, гидрокостюмы, лодка. С этим проблем тоже не будет, – ответил Лон. – Катер можно выбрать из десятка судов. Акваланги купим в Реаме. Там есть магазин при дайв-клубе. А пока отдыхайте. Мой дом – ваш дом. Здесь много безлюдных пляжей. Весь день можно бродить по побережью и не встретить ни одного человека. Станет скучно, местные рыбаки-вьетнамцы отвезут вас на необитаемый остров, а потом эвакуируют. Это мероприятие они называют «Робинзон Крузо».