– Понеслось, – недовольно проворчал Чижик. – Пацана снова поперло. Бесплатное приложение к передаче «Запишите на ваши магнитофоны». Достал, блин, на всех меридианах.

– Берите пример с Пятого. Костя – единственный человек в нашей команде, кто поддерживает меня. Костя, ты поддерживаешь меня?

Романов сказал «поддерживаю».

Парни этим вечером собрались в комнате Джеба, своеобразной кают-компании. Окна распахнуты настежь, с пляжа доносится песня Дайдо «Охотник», перекрываемая рокотом аквабайка. У себя в комнате Блинков завел строгий порядок: пришли – отключайте мобильники. Порой его раздражали бесчисленные вызовы; то один говорит по телефону, то другой. Не личная комната, а вагон электрички. Исключение из правил – это собственный телефон Джеба. Сейчас Блинков смотрел на свой сотовый, который надрывался в режиме «вибро» и ползал по полировке стола светящимся жуком-роботом.

Вызов прервался. Но через минуту телефон снова ожил.

Все с любопытством смотрели на Блинкова: так и будет смотреть на ползающий по столу мобильник?

Кок вынул из кармана десять евро и помахал купюрой:

– Делаю ставку. На третий вызов мобильник столкнет со стола пивную банку.

– Какую? – спросил Тимур, также ставя на кон.

– Вот эту, – Николай указал на крайнюю и положил на нее банкноту.

Джеб смотрел на них, как на идиотов. Когда в игру включились Чижик и Романов и сделали свои ставки, Блинков сгреб деньги со стола и положил в карман. Отвечая на звонок, он пояснил:

– Я выиграл. Алло?.. Кто? – Джеб изменился в лице. – Да, теперь узнал. Как ты? У меня тоже все отлично. Нет, не знаю. Но найду. В каком номере ты остановилась? Хорошо. До встречи.

– Ну? – Кок вопросительно кивнул. – Колись, кто звонил?

Джеб ответил чересчур резко:

– Не твое собачье дело. – Проходя мимо Романова к двери, Блинков похлопал его по плечу: – Извини, Костя.

Когда с парковки раздался и вскоре затих рокот джипа, Николай с многозначительностью чукчи сказал:

– Куда-то уехал. Заметили, какой вид был у нашего командира? Как будто он поссал на третий рельс в метро.

3

…Николь перебирает длинные, слегка вьющиеся волосы Джеба и смотрит ему в глаза. Прошло три месяца, а ей кажется, не прошло и минуты с их последней встречи. Последней она считала минуту, которая словно застала их врасплох. Ему откровенно не хочется говорить то, что он обязан сказать: «С тобой хочет поговорить один человек». Адмирал входит в комнату и топчет следы, оставленные босыми ногами Николь и Джеба. Его официальный голос заглушает их тихие голоса.

Встречу в больнице, которая прошла словно в бреду, Николь вспоминать не хотела. Она была страшнее последней ночи: избитая, лишь невероятной жаждой жить выбравшаяся на свет. Тот миг воплотился в ее вывернутое наизнанку определение: когда на свет появилась тьма. Она выползла, еле дыша, и рухнула на пороге тьмы и света. Она достойно ответила Шону и побила его рекорд пребывания без воздуха. Окажись они оба в подводной пещере Мэверика, она дала бы ему сто очков вперед.

Сейчас она улыбается Джебу, его недоверчивому взгляду и немного восторженному голосу: «Ты невероятная женщина…» И она отвечает ему не рисуясь: «Я знаю».

Она обладала удивительной притягательной силой. Джеб даже не пытался разгадать, в чем секрет ее обаяния. Она была наделена способностью подчинять своей воле лишь взглядом. Но в ее мимике и жестах ничего, что говорило бы о привычке повелевать. Невероятная женщина.

Она что-то говорит, все глубже проникая взором в его глаза, а он только кивает, не в состоянии вникнуть в ее слова.

– Хаксли, несмотря на серьезное ранение в шею, выжил и дал показания против Шона.

– Да-да, конечно.

– Он назвал всех участников преступной группы. Несколько человек из «канчанабурского союза» числятся в розыске.

– Разумеется.

– Подтвердилась версия о том, что Шон организовал покушение на меня. Мотив, о котором заявил Хаксли – изъять реквизированное Шоном колье, не нашел подтверждений. Основная и единственная версия – затянувшийся конфликт в споре за сына. Эта версия нашла подтверждение в судебных материалах, где судьи были настроены против меня. Это жюри инициировало запросы в АНБ и настояло на обследовании меня у психиатра.

– Ясно.

– Некоторое время Ёсимото придется побыть без меня. Я устроила его в частный пансионат. Он под присмотром Хорикавы.

– Понятно.

– Что тебе понятно? – рассмеялась Николь. – Где ты летаешь? Где-то между моих слов?

– Точно. Именно там.

– Выбирайся оттуда. Сейчас ты услышишь главное. – Она надела очки и поправила их указательным пальцем. – Все, о чем я сказала, и многое другое позволило мне восстановиться в прежней должности в управлении. Дело за малым – окончательно восстановить здоровье. С твоей помощью надеюсь уложиться в короткий срок.

– Почему в короткий?

– Время не ждет. Ровно через две недели я должна приступить к своим прямым обязанностям.

Николь указала рукой на распахнутое окно гостиничного номера, приложила палец к губам, предлагая Джебу прислушаться к манящему голосу моря. И она для начала сказала всего два слова: «Испания, Гибралтар».

– В этом проливе заторы из судов. Можно взять пару суденышек и надолго уйти на дно. Шон, эта скотина, держал все наши деньги на своих секретных счетах, и все они – шестьдесят миллионов – безвозвратно утеряны. У тебя есть команда, навыки, которые Шону и не снились. У меня на примете есть люди. Они горят нетерпением приобрести картины, которые на аукционе купить невозможно. Что скажешь?..

Николь не решилась вот сейчас назвать его по имени. Тому была еще одна незначительная причина: Николь помнила свое неоправданное смущение, когда в Мальграте впервые назвала его по имени.

Джеб не мог не догадываться о цели визита Николь. Она плавно подводила его к главному вопросу, проникая взором не только в его глаза, но и в разум. Она начала с Хаксли и его показаний против Шона. Блинков уже сейчас был готов ответить на ее предложение: «Я согласен» – и о его инициативе не узнает никто. Для него было важно заполучить своего человека в иностранной разведке. Ему, скорее всего, не уйти от очередного задания. Он мог попасть в критическую ситуацию, и помощь со стороны могла бы стать неоценимой. Это во-первых. Во-вторых, принимая предложение Николь, он восстанавливал потерянный, казалось бы, навсегда контакт разведуправления флота с офицером АНБ. Он становился единственным связующим звеном в этой цепи. И мог попросить, потребовать от Николь, заключив с ней союз, практически любую доступную для нее информацию. Ему придется делом закрепить их маленький блок, взяв на абордаж «пару суденышек». А для Джеба и его команды это означало и вернуться к прошлому, когда они брали на абордаж корабли с контрабандой. Это отдушина, из которой уже сейчас сквозило свободой и независимостью. Это работа на свои чувства и желания. Это и козырь, которым можно покрыть любой выпад российской разведки и контрразведки: «Господа, вы упустили контакт, а я все это время восстанавливал его. Что бы вы хотели узнать в АНБ? Может, последние новости?»

Николь повторила вопрос:

– Что скажешь, Женя?

Блинков покачал головой и беззвучно рассмеялся. Притянув женщину к себе, он шепнул ей на ухо:

– Надо подумать.

– Долго?

– Буду тянуть до самой последней минуты, что ты будешь здесь. Я хочу вымотать тебя и сказать в самый последний момент: «Мы оба одинаково хорошо играем при счете «ровно».

Николь погрозила ему пальцем:

– Я раскусила тебя в первую же минуту нашей встречи. Ты сверхнадежный парень. Мимолетная связь не для тебя, и я поняла: ты захочешь продолжения. Если хочешь, это я подарила тебе победу.

Николь в отличие от Джеба не умела краснеть.